Про бирманского алхимика.
В одном городе в Бирме жил алхимик. Искал он, как и положено, философский камень. Может и свои исследования вёл, но всё больше полагался на древние манускрипты, а, как известно, алхимики древности умели ого-го...
Исследования были дороги: сами манускрипты стоили денег, а в инструкциях, попадались такие редкие ингредиенты, как, например череп нерождённого волосатого слона, или кусок ляпис-лазури, добываемой в одной-единственной каменоломне где-то в Афганистане, в регионе, контролируемом особо верными последователями пророка и смотрящих на многобожников-бирманцев как, понятно, на кого.
На манускрипты и ингредиенты очень скоро ушло всё родовое состояние алхимика, но результат, казалось был уже близок. Тогда он стал собирать деньги у жителей своего города, обещая им, что вот создаст он
философский камень, и окупятся все их затраты с многократной прибылью.
Трижды собирал он денег, и трижды философский камень не получился. Тогда народ собрался к его дому, требуя вернуть бабло. Вместо того, чтобы вернуть, алхимик попросил у добрых людей ещё. Негодованию
собравшихся не было придела, но тогда алхимик взошёл на возвышение, спросил, все ли его видят, после чего собственными руками вырвал себе глаза и бросил их в толпу. Упасть глаза не успели - их подхватили
прямо на лету два очень странных, чрезвычайно больших ворона, и улетели куда-то на северо-запад. Бирманцы не знали, что это были ни кто иные, как Хугни и Мунин - те самые великие враны, в честь которых
Одина ещё называли Асом Воронов. Они понесли глаза своему владыке показать, что ради великого дела не он один добровольно расстался с глазом. А тут не с одним, с двумя.
Жители, конечно от такого дела были в шоке и собрали запрошенную алхимиком сумму. На вырученные деньги он купил некий особо древний, почти распадающийся в руках манускрипт, и отправил очередную экспедицию за ингредиентами. Экспедиция вернулась, алхимик сделал всё, как было прописано и...
Ничего не вышло.
Тогда алхимик решил повеситься. Он взял с собой неполучившийся философский камень, верёвку, мыло и пошёл вешаться в туалет типа сортир. Выкинул свою поделку в выгребную яму, а сам стал крепить петлю к потолку. Он уже успел надеть петлю на шею, когда в дверь стал ломиться ученик:
- Учитель! Учитель! Вы не видите, а изо всех щелей туалета исходит дивное золотое сияние.
Алхимик принюхался - точно, пахнет розами, а не как положено в сортире. Тогда он пошарил в яме, которая к тому времени была полна молотыми розовыми лепестками, пропитанными розовым же
маслом, нашёл камень и говорит ученику:
- Беги в лавку мясника, купи у него пару глаз, любых.
У мясника оказались непарные глаза: козла и быка. Ученик их принёс, алхимик вложил их в пустые глазницы и органы животных тут-же приросли и он вновь обрёл зрение. Впрочем, лицо его всё-равно смотрелось жутковато, особенно бычий глаз в человеческой глазнице, но его это никак не смущало. За это алхимик заработал в народе погонялово козёл-бык.
Дальше - особенность перевода. Уж что там было на языке оригинала ни кто не знает, но на русский это переводится приблизительно так: "готовый Камень положите к фиалкам". Впрочем, на древнем манускрипте "фиалкам" было как-то затёрто. Тут, алхимик ударил себя по лбу - до него дошло, что там было не к "фиалкам", а к "фекалиям", что и
случилось, когда отчаявшийся экспериментатор выкинул поделку в очко а сам чуть было не удавился. Но теперь философский камень был готов!
Теперь жители города вновь собрались перед домом алхимика, пали на колени, просили прощения, а потом началось...
Прикоснуться к философскому камню шли всё больные и бесноватые города - и все получали исцеления, матери несли младенцев, хромые выбрасывали костыли. Принесли мёртвого - и он восстал. Правда, потом врачи сказали, что смерть была клинической, но кто бы их уже слушал.
А потом понесли свинец. Тащили всё: пули, дробь, пломбы, грузила и аккумуляторы. И всё превращалось в золото. Наслаждаясь "золотой болезнью" - аналог "нефтяной", жители наняли артели мастеров и построили в своём городе аномально много пагод. Там их до сих пор раза в три больше на квадратный километр, чем в любом другом населённом
пункте Бирмы.